Перед аналогичной дилеммой оказался на определенном этапе своего пути в литературе, как видим, и Стивен Кинг. Суть в в том, что на ландшафтах сегодняшней Америки "натуру", подобную крайнему реакционеру и разнузданному демагогу Стилсону, отыскать несравненно легче, нежели одинокого альтруист вроде обаятельного в своей скромной неустрашимости Джонни Смита.
Идея о том, что образ Грега Стилсоиа писался именно "с натуры", не домысел. О том же свидетельствует и автор книги. "Когда я писал "Мертвую зону", - рассказал он в уже известном нам интервью, - «у нас в штате Мэн... был один губернатор. Его избрали как независимого. То есть он не принадлежал ни к одной партии... И вот этот деятель заявил: "Я тут вам все устрою. Только слушайте меня. Изберите меня губернатором, а я все улажу". Народ поверил. И я подумал: "А что, если такой человек станет президентом?" *(* См.: "Литературная газета", 1984, 29 августа, с. 15.)
Документальность документальностью, по не прошел, думается, для прозаика даром и опыт большой литературы - американской (ведь была и остается в ней незабываемая "Вся королевская рать" Р. П. Уоррена) и европейской. Вот, скажем, чем не Грег Стилсон, красующийся перед толпой в зеленой каске строителя, надвинутой на самые брови: "...Впечатление крикливого и фантастического шутовства усиливалось благодаря претенциозному наряду". (Т о м а с Манн. Соб. соч. в 10-ти т. М., ГИХЛ, 1960, т. 8, с. 185.).
Или еще - на этот раз о дурманном экстазе стилсоновскои аудитории, в огромном количестве стекшейся на встречу со своим кумиром: "...Именно после этой победы авторитет его возрос настолько, что он мог заставить публику плясать - да, плясать, понимать это следует буквально... Зрителями овладело какое-то странное извращение, полное смятение умов, пьяный распад воли..." **(** Там же, с. 211.)
Один к одному, не правда ли? Но не торопитесь, дорогой читатель, перелистывать роман в поисках только что увиденных цитат. Искать их в "Мертвой зоне" бесполезно: это было написано за полвека до Стивена Кинга. Великим немецким писателем-антифашистом Томасом Манном в короткой, но удивительно мудрой и емкой новелле "Марио и волшебник".
Не знаю, читал ли эту новеллу, и по фабуле, и по драматической развязке поразительно схожую с обширной, многослойной, перегруженной событиями и персонажами "Мертвой зоной", Стивен Кинг. И в полной мере отдаю себе отчет в том, сколь несопоставимы творческие индивидуальности обоих прозаиков. Но готов поручиться, что по сути такое сравнение оправдано и правомерно. Ибо Томас Манн, поведавший соотечественникам странную и причудливую историю о недобром гипнотизере и чревовещателе по имени Чиполла, вконец околдовавшем обитателей респектабельного курорта, и скромном официанте Марио, нашедшем в себе мужество положить конец злокозненным его "чарам", и Стивен Кинг, сделавший нас очевидцами неравного поединка между одиноким искателем добра и справедливости и прожженным политиканом, всеми фибрами источающим социальную телепатию (ибо что, как не социальная телепатия самого вульгарного толка, окрашенная откровенной реакционностью и шовинизмом, широковещательно выдвигаемые Грегом Стилсоном "пять лозунгов" благосостояния рядового американца?), по большому счету ведут речь об одном и том же.
О грозных опасностях, подстерегающих их современников. О наиболее отвратительном из политических порождений ка-питалистического строя - фашизме.
И о самой страшной угрозе, какую несет фашизм (германский - у Томаса Манна, видевшего собственными глазами чудовищный процесс его утверждения на родине Канта и Гегеля, Баха и Генделя, Гёте и Шиллера; и, так оказать, "специфически американский" - у Ст. Кинга, о растущей тревогой диагностирующего появление его раковых клеток в организме страны, подарившей человечеству Джорджа Вашингтона и Авраама Линкольна, Уолта Уитмена и Марка Твена, Дюка Эллингтона и Луи Армстронга) народам всей планеты,- войне.
Мировой войне, которая в современных условиях вполне может стать - вернее, не может не стать - концом света.
