Советские критики, писавшие о романе, не без основания отмечали тот факт, что чудодейственное "второе зрение" Джонни Смита (источник блага для окружающих и тяжелейшего нравственного выбора для него самого) автор "Мертвой зоны" тщательно и всесторонне мотивировал, исходя из новейших данных физиологии и биоэнергетики (Об этом, в частности, убедительно пишет в своей рецензии на роман "Мертвая зона" В. В. Ивашева, первой в нашей критике откликнувшаяся на творчество Ст. Кинга. См.: "Современная художественная литература за рубежом", 1981, № 4, с. 44-47.). Последнее может служить дополнительным подтверждением тому, сколь мало общего между облеченной в реалистические атрибуты нравоучительной фантастикой Стивена Кинга и десятками квазинаучных сочинений его собратьев по перу, откровенно спекулирующих па мистических в эсхатологических настроениях, в атмосфере социальной, экономической, экологической нестабильности все более широко распространяющихся в США в последние годы. Стоит добавить, что писателя вообще глубоко огорчает, что последними достижениями пауки власть имущие пользуются в своекорыстных и антигуманных целях, что, в частности, "экстратенсорное восприятие загоняют в траншею" **(** См.: "Литературная газета", 1984, 29 августа, с. 15.).
Но, как бы ни интриговали иного любителя острых ощущений дистанционные "прозрения" недавнего пациента бангорского госпиталя, то "возвращающего" своему лечащему врачу утраченную тридцать с лишним лет назад в кромешном аду второй мировой войны мать, то безошибочно выявляющего прячущегося в полицейский мундир убийцу-маньяка, то избавляющего десятки юно-шей и девушек от мучительной гибели в пламени пожара, трудно усомниться в том, что демонстрация чудес Е5Р - все же не цель, а средство для автора "Мертвой зоны". Ибо сквозь череду выразительно выписанных "экстраординарных происшествий" внимательному читателю со временем становится доступна их сюжетная и проблематическая функция, их сверхзадача. Эта сверхзадача - четко и недвусмысленно высветить истинное лицо Джонни Смита. Лицо гуманиста. Лицо бескорыстного подвижника общего блага, вооруженного "белой магией" сверхчувственного провидения.
Парапсихологичсские "доспехи", какими снабдил героя, от-правляя в путь по дорогам Америки, предусмотрительный автор, окажутся не втуне для новоявленного Дон-Кихота из Ороно, штат Мэн. Потому что главное ристалище Джонни Смита еще впереди.
Есть на страницах "Мертвой зоны" персонаж, с которым Джонни встретится только дважды. Первый раз - чтобы, рискнув чудовищной мигренью (автокатастрофа не прошла бесследно), до конца осознать свое гражданское и человеческое призвание. Второй - чтобы, заведомо обрекая себя на гибель, выполнить свою миссию. Это Грег Стилсон. До поры маячащий на периферии повествования в разных социальных ролях и масках (то моторизованного торговца словом божьим, то "отца" заштатного городка Риджуэя, что в Ныо-Гэмпшире, то- конгрессмена от того же округа), во второй части романа он выступит на первый план в конечном и наиболее устрашающем своем обличье - "смеющегося тигра", зачаровывая робких и неискушенных вещественными атрибутами своей черной магии, имя которой - политическая демагогия. А оказавшись в центре авторского (и читательского) внимания, как-то неузнаваемо преобразит весь роман: до того балансировавший между скачущими "флэшбэками" джонни-смитовских "озарений" и размеренной хроникой провинциальных будней, на вдруг примет классические очертания политического романа-предупреждения.
И неудивительно: ведь образ Грега Стилсона, недурно владеющего приемами телепатического внушения, в плане критико-реалистического обобщения едва ли не большая удача Стивена Кинга, нежели столь дорогой сердцу автора Джонни Смит.
В чем же дело? Или симпатии прозаика внезапно и необъяснимо сместились от героя к антигерою?
Разумеется, нет. Шкала ценностей Ст. Кинга-художника осталась незыблемой. Все дело в том, что на языке живописцев именуется письмом "о натуры" или "по памяти". ("С натуры" писать, конечно, легче.)
